Фридайвинг – для кого-то спорт, для кого-то философия. Но так ли это было всегда?
Итак, с чего всё началось…
А началось всё, как и многое в нашем мире, благодаря Его величеству случаю, авантюре, спору.
Дело было в 1949 году в Неаполитанском заливе, около острова Капри.
Итальянский пилот морской авиации Раймондо Буше заключил пари на 50 тысяч лир (в некоторых источниках говорится, что спорили на бутылку шампанского) с ныряльщиком Эннио Фалько. Буше поспорил, что безо всякого специального снаряжения погрузится на такую же глубину, как и водолаз в скафандре. Фалько был уверен, что выиграет спор и, надев акваланг, погрузился на 30-метровую глубину. Это была невероятно фантастическая по тем временам величина для фридайвера. Но вскоре ему пришлось расстаться со своими деньгами, Буше ушёл на такую же глубину.
Позже иторики фридайвинга обнаружили документальные свидетельства о более ранних «рекордных» погружений. Греческий ловец губок Йоргос Хадзис (в книге Ж. Майоля “Человек-Дельфин” указано имя Хаджи Статти) с острова Сими в 1913 году отыскал покоящийся на глубине 80 (другие источники упоминают 83) метров якорь, сорвавшийся с итальянского броненосца , “Реджина Маргерита” (“Королева Маргарита”) и привязал к нему канат.
Но этот подвиг остался тогда незамеченным. Совсем другое дело поступок Буше – пилота морской авиации, атлета, мыслителя, писателя, который был весьма популярной личностью. Новость о погружении на 30-метровую глубину без акваланга разлетелась очень быстро.
Весь ученый мир оцепенел, ведь умы того времени рассматривали человеческое тело, погруженное в воду, как простую механическую систему конечной прочности, в которой помимо малочувствительных к давлению конечностей ещё и условно полая, а значит, хрупкая грудная клетка. Из чего учёные рассчитали глубину, на которой легкие, по идее, должны разорваться – это как раз те самые 30 метров.
При погружениях с аквалангом сжатый воздух из баллонов повышает давление газа внутри легких и уравновешивает внешнее давление воды. Фридайверу же, как считалось, возрастающее гидростатическое давление компенсировать нечем, кроме как собственными костями и мышцами.
Но с Буше ничего подобного не произошло. И это поставило под сомнение непогрешимый закон Бойля, что взбудоражило научные круги и подстегнуло к новым опытам в изучении физиологии человека и его возможностей.
(Современные данные о влиянии занятий фридайвингом на организм человека – в статье “О ПОЛЬЗЕ ФРИДАЙВИНГА ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ”)
Так, итальянец болгарского происхождения Раймондо Буше положил начало рекордов глубоководного погружения в апноэ.
И дальше мир захватила волна из отчаянных смельчаков, жаждущих испытать себя и побить рекорд Буше..
Началась история фридайвинга..
Альберто Новелли и Эннио Фалько достигают глубины 35 м. Через год Буше ныряет на 39 м. Вскоре отметка 40 м преодолена бразильцем Америго Сантарелли. 60-е годы стали новым этапом в освоении рекордных глубин. На сцену выходят итальянец Энцо Майорка и француз Жак Майоль – история их соперничества стала широко известна благодаря фильму Люка Бессона «Голубая Бездна». Они успешно преодолевают 50 затем 60 м, каждым новым рекордом ставя в тупик современную медицину, и отодвигая еще дальше границы человеческих возможностей. Хотя физиологи во главе с французским медиком Кабарру отмерили человеку абсолютный предел глубины – 50 метров.
К этому времени появляются новые способы ныряния в глубину с использованием дополнительного груза, увеличивающего скорость погружения. И в 1976 году Жак Майоль ныряет с дополнительным грузом на глубину 100 м.
И дальше, с молниеносной скоростью, продолжали появляться новые имена в истории фридайвинга и всё новые, и новые рекорды (сейчас мы не будем прослеживать хронологию рекордов фридайвинга
История фридайвинга была бы невозможна без Жака Майоля. Его считают основоположником фридайвинга, как спорта. Так как он в 60-е годы впервые сформулировал психологию фридайвинга. Как исследователь, он изучал потенциальные возможности человека к погружению. Ввёл в практику фридайверов упражнения из йоги на дыхание и концентрацию. А его постоянное сотрудничество с медиками помогло гораздо больше узнать о физиологии человека и его возможностях. Майоль оставил всему человечеству уникальную книгу «Homo Delphinus. Дельфин внутри человека». Помимо достижений в области дайвинга, Майоль был известен своими философскими и мистическими воззрениями в вопросах взаимоотношений человека и океана, а также особо тёплыми отношениями с дельфинами.
Продолжим знакомство с историей фридайвига, погрузившись глубже этих ярких молниеносных событий веков так это на шесть…
XV век – время открытия новых земель и морских маршрутов, поиск новых торговых партнёров, рост морских держав. Конкурирующие державы всё чаще сталкиваются в морских сражениях, тем самым увеличивая количество затонувших судов с ценным грузом. Для их спасения был изобретён прародитель скафандра – водолазный колокол, чётко отделивший водолазов, дышащих под водой, от ныряльщиков-фридайверов.
После изобретения водолазного колокола попытки расширить возможности человека под водой стали направлять прежде всего на совершенствование дыхательных приспособлений. Ныряние же на задержке дыхания оставалось до середины XX в. просто частью рыбацкого промысла. Лишь во время II Мировой войны некоторую известность приобрели боевые пловцы – например, итальянские “люди-лягушки” – подразделения, обученные мобильным действиям в воде и под водой без тяжёлого дыхательного оборудования.
А теперь нырнём ещё дальше…
3000 лет назад. Именно тогда, согласно записям и артефактам, найденным в акватории Идзика, префектура Миэ (центральная часть Японии), появилась профессия ама. Сам термин «ама» дословно означает “женщина-ныряльщица, способная задерживать дыхание, собирающая дары моря для пропитания”. Тысячелетиями ама ныряют за водорослями, которые используются для получения агар-агара, морскими ушками (моллюск аваби, или абалон – своеобразный символ Японии; ценится во всем мире из-за мяса, которое нежное, как у гребешка, и упругое, как у кальмара), морскими огурцами, осьминогами, раковинами турбинид, морскими ежами и конечно же жемчугом.
До середины XX века ама ныряли без специального оборудования. На них была лишь набедренная повязка-талисман от акул и нож или крюк. Кайган – инструмент в форме поросячьего копытца, служил для выкорчёвывания ракушек устриц из скал и срезания водорослей.
И не смотря на возмущения европейских туристов, приехавших поглазеть на японских ныряльщиц, ама не спешили прикрывать нагое тело, отвечая, что нырять в купальнике не практично, так как на поверхности в мокром купальнике моментально замерзаешь.
Также есть ещё одно объяснение, почему ама ныряли обнаженными: в старинных текстах говорится, что всё тело древних ама было покрыто татуировками-оберегами, поэтому ама и снимали одежду, так как та скрывала защитные тату.
Появились специальная одежда и оборудование, которые бы облегчили труд ныряльщиц, но ама не спешили использовать прогрессивные технологии, так как основная их философия – это сохранение подводного мира, иначе бы они смогли гораздо больше добывать морских даров и навредить морю. Благодаря такому отношению ама тысячелетиями могли заниматься этим ремеслом, не истощая морскую флору и фауну.
В некоторых префектурах ама носили белые хлопковые одежды “сиро-но исоги”. Это делало их более заметными в воде для томаи-сан (страхующего, находящегося в лодке). Но ныряльщицы с острова Хэгура традиционно погружались обнаженными несмотря на то, что температура воды зимой может опускаться до 10ºC.
Ама используют совершенно уникальную технику дыхания исобуэ, или «морского свистка» – отличительный признак японских ныряльщиц. Исобуэ помогает ама расслабляться во время непродолжительных поверхностных интервалов, которые, как правило, длятся не более 60 секунд. Свист формируется в результате длинного и медленного выдоха, при котором верхняя губа выдвинута вперед и нависает над нижней. Губы при этом должны быть влажными, иначе свистящего звука не получится.
Техники дыхания, которые они используют, несколько отличаются друг от друга. Самый распространенный вариант – сделать пассивный поверхностный вдох непосредственно перед погружением. Ныряльщицы утверждают, что чувствуют себя гораздо более расслабленными и свободными именно при неглубоком вдохе, а не на полном. Некоторые ама при нырянии на небольшую глубину вообще предпочитают нырять на выдохе, что помогает погружаться гораздо быстрее и чувствовать себя легче; другие выдыхают уже во время погружения. Однако все сходятся в том, что при нырянии на большую глубину необходим глубокий вдох.
При очень кратковременном поднятии на поверхность ама делает вдох через слегка приоткрытые губы со свистом, чтобы легче преодолевать разницу давлений в воде и на поверхности, так называемая в народе «прибрежная флейта».
Выравнивают давление все ама без исключения, продуваясь без рук, прибегая к произвольному открытию евстахиевых труб. Увидеть, как ама зажимают нос при нырянии нереально хотя бы по той причине, что маски, которые они используют, не имеют мягкого носового кармана, все фото это подтверждают. Ама утверждают, что выдох перед нырком или нырок на выдохе как раз и помогают им продуваться. Одни ныряльщицы говорят, что открывают евстахиевы трубы, двигая челюстью вперед-назад, другие – напрягают заднюю часть языка.
Ама ныряли без ласт, держа в руках 10 -15 килограммовый груз, или использовали маленькие свинцовые бруски, закрепленные на поясе (прототип современного грузового пояса).
Существует два наиболее распространенных вида промысла ама: «фунадо» и «какидо». Первый означает – люди с лодкой, второй – ходоки (или пехотинцы по морскому дну). Есть еще одна разновидность промысла ныряльщиц – «нориаи», когда лодки объединяются в группу.
При первом виде промысла ама работает в паре с мужем или напарником (томаи-сан), который всегда находится в лодке для страховки. Контролируя ситуацию, при первой необходимости вытягивает ама из воды, которой самостоятельно трудно это делать, поскольку она на теле несет груз для быстрого и легкого погружения.
Иногда несколько «ама» нанимают судно и крепкого мужчину, который следит за их безопасностью. При этом используется один груз на всех ныряльщиц.
В этом случае каждая ама связана с лодкой так называемым «тросом жизни» (иноти-дзуна).
При втором виде промысла ама объединяются в группу и ведут добычу недалеко от берега без помощи судна. Этот вид промысла еще называют «окэдо» – то есть добыча морских организмов с использованием деревянной бадьи «окэ», куда складывается улов. Бадья также служит ориентиром на поверхности воды, с ней же соединяется и «трос жизни».
Опытных ныряльщиц, настоящих профессионалов называли оидзодо – это ама, которые полностью овладели апноэ, погружались на 25-30 метров. Для экономии сил и запаса кислорода оидзодо систематически использовали грузы или пояса с балластом и блоки для подъема.
В сезон опытные ама ныряют по 50-60 раз трижды в день, проводя в воде в общей сложности около 5 часов.
Современные ама выбирают снаряжение для ныряния очень скрупулезно. Т.к. был период в их истории, в конце XIX века, когда ама попробовали использовать подводные очки, что привело к немедленному снижению популяции морских ушек, после чего был запрет очков на целых 20 лет. Изначально подводные очки были довольно примитивными, со специальным клапаном для выравнивания давления. Постепенно они эволюционировали в маску с широким стеклом, закрывающую нос: примерно такие маски ама носят и в наши дни.
Ама пробовали использовать и ласты, и резиновый костюм, и акваланг. И это многократно увеличивало производительность. В результате их подводные “грядки” очень быстро оскудели, пропали целые популяции моллюсков, благодаря которым они существовали.
Тогда старейшины общин запретили пользоваться ластами, гидрокостюмами, дыхательными аппаратами. Согласились оставить только очки для плавания, чтобы ама не слепли от морской воды. Также ввели жесткую квоту на вылов и лимит на длительность промыслового сезона. Вскоре морская фауна восстановилась.
С тех пор забота о сохранении подводного мира – их главный приоритет и к выбору очередного предмета снаряжения они подходят с точки зрения того, не облегчит ли он процесс ныряния слишком сильно, не приведет ли это к избыточной добыче?
Решение облачиться в неопрен было принято около 60 лет назад, однако и по сей день отнюдь не все ама доверяют гидрокостюму. Современные ама довольно активно используют и ласты, и маски, а вот на дыхательные трубки введено табу. “Слишком просто при ее наличии разглядывать дно”, – говорят они. Ама стремятся свести преимущества человека над обитателями моря к минимуму.
Ама с трепетом всегда хранили свои традиции и секреты техник погружений. Быть ама – это значит пройти особый обряд посвящения. Но сейчас в сообществах ама серьезно опасаются, что тысячелетние традиции могут скоро исчезнуть. Многие моллюски культивируются искусственно, цена на них упала и профессия стала гораздо менее привлекательной для молодых женщин. Но когда-то это была единственная профессия для женщин в деревнях, где исконно проживали ама. Девочки начинали учиться нырять с 5 лет, а прекращали погружаться в глубокой старости: ама 80-85 лет – это обычное дело.
Чем дальше развивались технологии, тем менее востребованными становились ама. Если в 1956 году количество ныряльщиц было около 18000 человек, то к 2017 году, согласно данным опроса, проведённого Народным морским Музеем Тоба, во всей Японии осталось лишь 660 ама. Более того, большое количество действующих ныряльщиц — дамы преклонного возраста.
Раньше ама зарабатывали в сезон не меньше, чем квалифицированные специалисты, служащие, врачи за год. Но в наши дни женщинам-ныряльщицам приходится адаптироваться, чтобы себя обеспечивать. В несезон они подрабатывают в местных магазинах и гостинцах, но особенно становится популярным своеобразное туристическое направление – ама открыли свои хижины для посетителей. Путешественники приходят послушать увлекательные истории о невероятных женщинах-русалках. А люди, занимающиеся фридайвингом, культурологи, учёные и медики – узнать техники дыхания, продувки, погружений, тайны этой древнейшей профессии.
показывает, как выглядят хижины, в которых ама отдыхают после работы, и здесь же на открытом огне готовят свежевыловленный улов. Рассказывает о значимости знаков-оберегов на одеждах ныряльщиц и о святилище Симмэй, в котором находится Исигами-сан, — месте поклонения для ама.
История фридайвинга знает еще одних уникальных ныряльщиц. Только называли их иначе – хэнё. Проживали в Южной Корее. В отличие от ама корейские ныряльщицы погружались одетыми. А современные хэне с удовольствием пользуются гидрокостюмами и ластами, а также обязательно с собой берут специальный набор инструментов: инструмент для выщипывания морских ушек и серповидный инструмент для срезания водорослей. Ещё используют специальную сетку для транспортировки и своеобразный поплавок, к которому она крепится.
В Республике Корея считают ремесло «хэнё» исконно корейским. Хотя первые упоминания о корейских женщинах-ныряльщицах появились только в XVII веке, что гораздо позже, чем первые упоминания об ама. В отличии от японских ныряльщиц хэне считалась одной из наименее престижных профессий в своих краях. Но, конечно, эти факты не уменьшают уважения и восхищения к корейским ныряльщицам, ведь это сложнейших труд, в тяжелейших условиях, который ложился на женские плечи.
Долгое время правительство Кореи делало жизнь своих хэне практически невыносимой, облагая огромными налогами. Но в последнее время оно признало важность женщин хэне. Теперь хэне дают множество различных льгот и привилегий, и особые права на продажу морепродуктов. Правительство также стало с уважением и почтением относится к их истории и традициям.
Южнокорейское Агентство по культурным ценностям даже подавали заявку на рассмотрение в комиссию ЮНЕСКО, чтобы зарегистрировать культуру ныряльщиц хэнё с острова Чеджудо как нематериальное наследия человеческой культуры. В 2016 году культура хэнё – исключительное явление для патриархального конфуцианского общества острова Чежу – была внесена в Репрезентативный список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО.
Для истории фридайвинга также невероятно интересны уникальные способности баджо (или баджао).
Это племя проживает между Малайзией, Индонезией и Филиппинами. Баджао – кочующий по морю народ, поэтому их чаще называют “морскими цыганами”.
Этот народ всегда жил только на воде, а домом для них чаще всего служила длинная лодка, которую называли лепа-лепа. У них есть и хижины, но они также построены на воде. Поэтому для них гораздо более естественно находится в воде, нежели на суше.
И не удивительно, что многие дети этого племени быстрее начинают плавать, чем ходить. Нырнуть метров на 20 без всякого снаряжения – это обычное дело для них. Но при необходимости представители баджао могут погружаться до 60 метров.
В воде они не просто плавают, они ходят по дну и рифам, прихватив с лодки специальные тяжелые предметы из железа, чем-то похожие на монтировки.
Для борьбы с декомпрессией баджао используют весьма радикальный метод – они прокалывают барабанные перепонки. Именно благодаря этому они достигают таких невероятных глубин. Баджао гораздо лучше видят под водой, чем любой другой человек. А также медики обнаружили, что у них селезёнка имеет гораздо большие размеры. После чего стали предполагать, что ее размеры играют важную роль для фридайверов. Ведь, чем больше селезенка, тем больше она выбросит в кровь депонированных эритроцитов, когда в организме начнется дефицит кислорода. Cоответственно, чем больше эритроцитов, тем больше кислорода в крови. Но у баджао увеличенная селезенка – это не результат тренировок, а генетическая особенность, мутация определенных генов. Сама эволюция выработала у людей этих племен приспособительные механизмы для погружений.
Но также ученые сделали вывод, что, если баджао переселятся на сушу, то буквально через несколько поколений, они могут утратить свои уникальные гены.
В 2015 г канал “Discovery” разместил выпуск о 63-летнем баджао Сантарави. Он – один из последних великих ныряльщиков баджао с удивительной способностью к задержке дыхания, из тех, что могут продержаться под водой в апноэ до 5 минут.
Такую информацию о племенах баджао выдаёт всемирная паутина.
Но в заметках Жака Майоля, сделанных во время своего путешествия по Юго-Восточной Азии, есть и другие подробности..
Внимание Ж. Майоля привлекла семья, которая жила в лодке длиной около 10 метров, в которой были, кроме членов семьи, черепахи, клетки с курами, и место, где разгуливали петухи. Глава этой семьи, Педро Агинальдо, был и отцом клана, и самым опытным ныряльщиком. От него Майоль узнал, секреты погружения баджао.
Для достижения больших глубин (30 метров) ныряльщики использовали плоский камень, весом около 8 кг, вырезанным в форме плавника с 2 дырами, чтобы можно было просунуть в них пальцы и регулировать угол погружения, изменяя его наклон. Таким образом баджао замедлял или ускорял погружение. Достигнув дна, ныряльщик выполнял свою работу, а после помощник в лодке вытягивал его за веревку.
Погрузившись вместе с ними на морское дно, Майоль был впечатлен их способностями. Он стал называть их последними настоящими бродягами, кочевниками моря, людьми свободными, поэтами.
Майоль в своей книге написал, что достичь моих знаменитых 100 метров мне помогли советы “старого морского волка”, имея ввиду ныряльщика баджао.
Ещё одни уникальные полинезийские пловцы – ныряльщики Туамоту – искатели жемчуга.
Жак Майоль описал их практику так: “В течение 5-10 минут ныряльщик выполняет гипервентиляцию, делая длинный вдох, 2-3 секунды задержка дыхания и глубокий выдох, сопровождающийся долгим свистом сквозь губы, сложенные буквой “о”. Одновременно надевается маска или очки из бамбука или меди, на правую руку надевается жесткая рабочая перчатка. Когда ныряльщик готов, он опускается в воду рядом с пирогой, продолжая гипервентиляцию, усиливая ее вплоть до того момента, когда, сделав последний глоток воздуха, не исчезнет с поверхности ногами вниз”.
Спуск ускоряет груз, который пловец держит ногами; груз соединен с лодкой канатом, скользящим в правой руке, а другой рукой, если нужно, ныряльщик зажимает ноздри, тем самым корректируя давление.
Спуск длится 30-45 секунд на глубину 30-40 метров. На дне ловец собирает моллюсков в корзину, которую ему спускает помощник тэтэ из лодки. Ныряльщик начинает выдувать остаток воздуха чуть раньше, чем достигает поверхности, а вынырнув, начинает быструю гипервентиляцию 2-3 минуты, а затем снова скрывается под водой. Для погружения на 30 метров общее время апноэ составляет 2-2,5 минуты. Так ныряльщики проводят в течение 6 часов, иногда 10. «Такой режим выглядит очень жестким», – делает вывод Жак Майоль.
Есть данные, что Туамоту ныряют до 45 метров и отдыхают по 3-10 минут, гипервентилируя легкие частыми глубокими вдохами.
Именно с ныряльщиками Туамоту связана болезнь taravana (с полинезийских языков: “сумасшедший полёт”, ” падение в приступе безумия”, “сумасброд”. Симптомы тараваны сходны с симптомами кессонной болезни.
Исследователи установили, что с ныряльщиками за жемчугом на архипелаге Туамоту несравнимы ни с какой другой группой ныряльщиков при задержке дыхания в мире. Потому что такие компрессии и декомпрессии тела, которые испытывают туамоту в пик сезона сбора жемчуга, ежедневно по 6 часов, не испытывают даже рекордсмены-апноисты. Но за это туамоту расплачиваются здоровьем, а иногда и жизнью.
Несравненные навыки в апноэ имели “ловцы жемчуга” на территории Китая. Их история берет начало около 4 тысяч лет до нашей эры. Жемчуг для древних людей был магическим, лечебным камнем. Поэтому даже высокая смертность среди ловцов не останавливала людей добывать драгоценности со дна морского на глубине 30-50 метров. Популярными жемчужными местами также были Шри-Ланка и Таити.
В древности ловцы жемчуга, чтобы защититься от токсичных укусов морских ядовитых обитателей использовали специальные полотняные костюмы и перчатки, а открытые участки кожи натирали маслами. Для сбора моллюсков на шею вешали сетку, а нос зажимали расщепленной бамбуковой палочкой.
Ещё одни яркие представители в истории фридайвинга – греческие ловцы губок.
В северной части архипелага Додеканес расположен гористый, лишённый пресной воды остров Калимнос. Менее одной пятой его почвы пригодно для земледелия. Зато в омывающих берега острова водах буйно разрослись колонии губок. Местные жители называют их “Калимнийское золото”, потому что промысел губок обеспечивал острову процветание многие столетия и прославил Калимнос и его ныряльщиков не только на всё Средиземноморье, но и на весь мир.
В старину ловля губок осуществлялась методом «голого ныряния» («skin diving»).
Команда ловцов выходила в море на маленькой лодке. Они использовали трубу со стеклянным дном для исследования морского дна и поиска губок. Как только губка обнаруживалась, ныряльщик отправлялся за борт, чтобы достать ее. Он был обычно голым. Затем ныряльщик отрывал губку от дна и клал ее в специальную сетку, надетую на него. Глубина и время на дне зависело от возможностей легких ныряльщика. Обычно они ныряли приблизительно на 30 метров и находились под водой от 3-х до 5-ти минут.
Техника погружений ловцов губок не менялась со времён Александра Великого до конца XIX века.
Техника погружений ловцов губок не менялась со времён Александра Великого до конца XIX века.
Для погружения использовали мраморную или гранитную глыбу, весом от 8 до 15 кг. Этот камень называли «скандалопетра». С целью удобного захвата и маневрирования под водой глыбу обтачивали, шлифовали, придавая ей обтекаемую, уплощённую форму. Для крепления верёвки просверливали отверстие. Кроме основного линя к скандалопетре крепился шнурок «гаса», охватывающий запястье ныряльщика. Благодаря этому шнурку пловец мог действовать под водой со свободными руками, не боясь потерять камень. При погружении ловец губок делал глубокий вдох и соскальзывал с лодки в синюю бездну, крепко держась руками за плоский обтёсанный камень.
Напарник («колоузъерис» – проводник) чутко следит за спуском и точно знает, когда нужно быстро, не раздумывая вытянуть ловца. После того, как камень достигнет дна, запаса воздуха еще хватит на то, чтобы кривым ножом отрезать несколько крупных кусков губки, обхватить их сетью, встать ступнями на камень, чтобы напарник вытянул наверх вместе с добычей.
В более поздние времена на скандалопетрах появляется изображение креста, возможно, в качестве оберега. Интересно, что ныряльщик видел крест в перевёрнутом положении, превращаясь, тем самым, в крест Апостола Петра (бывшего рыбака и покровителя рыболовов).
Для того, чтобы не выравнивать давление во внутреннем ухе, ловцы делали себе операцию под названием “ксемиксиазма” – прокалывание барабанных перепонок, что мы уже встречали у ныряльщиков полинезийских племен. Это позволяло экономить время и силы при погружении и всплытии.
Ныряльщики промышляли не только в своих краях, но заплывали и к берегам Северной Африки, а позже основали центры торговли губками во Франции, США и Австралии.
Но в начале XX века появляются водолазные скафандры и колокола, и ловцы губок, как и ама начинают терять свою популярность, а их «морские грядки» претерпели такую же учесть, как у японских ныряльщиц ама.
Но, как и ама, греческим ловцам губок, видимо, суждено продолжить свою историю, хоть и немного в другом обличии…
Древними погружениями заинтересовались спортсмены-фридайверы. А пылившееся в музее скандалопетры обрели новых поклонников. Любители и профессионалы апноэ сбросили свою амуницию и налегке, с одними прищепками на носу, как и их прародители бросились в морскую синеву. Так древние традиции Греции обрели второе дыхание. Но уже не ради добычи губок, а ради самого процесса.
С тех пор на островах Додеканеса, на полуострове Халкидики и Олимпийской Ривьере проводятся международные соревнования по новой спортивной дисциплине и курсы обучения. Всемирная конфедерация подводной деятельности (CMAS) пророчит ей олимпийское будущее. Камнетёсы и скульпторы разрабатывают новые, усовершенствованные модели камней и делают копии старых образцов.
Это были самые яркие представители ныряльщиков-апноистов в истории фридайвинга. НО ДАЛЕКО НЕ ВСЕ! (ознакомиться с действующими рекордами)
Различные находки археологов по всему миру указывают на то, что люди профессионально погружались на задержке дыхания 4500 лет назад, а вполне вероятно, что и несколькими тысячелетиями раньше. Это и декоративные предметы с жемчугом в Месопотамии, и жемчужные оправы художественных изделий династии Тэбэ (поглощенные морем около 3200 лет назад), и ткани древних народов, окрашенные пурпурным красителем, добываемым из моллюска “имперская багрянка”, и странные маленькие деревянные очки с линзами из чешуек черепах, искусно утонченных вручную до состояния почти полной прозрачности, найденые на Соломоновых островах, в Персии, на Цейлоне, на побережье Красного моря.
